Но внешнее блекло по сравнению с внутренним – он дышал ей и не мог надышаться. Ее запахом, ее тонким вкусом, достигающим его нутра, ее женской энергией.

Кайд практически остановил время, когда понял – ее потенциала достаточно. Не сумел удержаться, заморозил текущий момент, выдохнул так медленно, как только мог – Эра сможет его принять. Всего – без щитов, без дополнительных ухищрений. Его настоящего. Когда-нибудь…

Кайда вело. Да, пока «все плохо», все на грани, но однажды он исправит каждый из сложных моментов, заменит их простыми и правильными. Найдет ключи и слова. Однажды его впустят и примут по доброй воле, как сейчас медленно впускал в себя Эру он сам.

Решение принято. Мысленный договор с судьбой подписан.

Плевать на трансформацию или ее отсутствие. Кажется, его мир только что сложился из кубиков в совершенно другом паттерне. И таким нравился ему гораздо больше.

Стоило ему «разморозить» момент, как стало ясно, что пока все действительно плохо. Настолько, насколько указывал в сводной таблице данных Начальник. Что сказать, чтобы осторожно? В глазах напротив болезненное выражение – затравленное, готовое к новому бою, уже на последних парах, до полного издыхания.

Черт… Сильно перестарался накануне. Идиот.

«Ментальный инвалид» – он действительно был им вчера. И куда-то испарилась злость.

– Я, – как давно он не извинялся, – переборщил вчера… Зря.

Она и сама это знала. Гораздо точнее него.

Не то. Что ей сказать?

За окнами погожий ноябрьский день – он мог стать совсем другим. Кто-то поторопился его испортить. Но все поправимо.

– Давай… начнем наше знакомство заново.

– Нам нечего больше начинать. Наше знакомство закончено.

От ее голоса – совсем другого, мягкого, чуть ниже, чем у Айрини, – он потерялся во времени и пространстве. Оказывается, вчера он не был в состоянии слышать тоже.

И бесконечная непреклонность в тоне. Стержень перегорел – лимит для него вышел.

«Нет, не так. Будет иначе».

– Ты увидишь меня с другой стороны.

Она закрыта, почти безжизненна. В режиме максимального «сохранения энергии» каждое его слово может стать бомбой. Но он осторожен. Еще пара фраз, и покинет ее дом. Точнее, дом прежней хозяйки, более не шедший Эре, как платье с чужого плеча.

– Я вчера увидела все, что мне было нужно.

Кайду хотелось закрыть глаза. Много переломанных досок, по мосту почти не пройти – но шаг вперед. Еще. По миллиметру.

– На меня влияло… слишком много… факторов.

Он не любил оправдываться, но сейчас без этого никак.

Однако ему и не позволили.

– Не важно. Я не смогу любить человека, который был готов меня убить.

Он не был. Был. Был, потому что находился под воздействием взрыва, неконтролируемых эмоций и нестабильности. Не был собой. Есть ли теперь разница? Она права – он был готов ее убить. И все же он всегда будет нужен ей. Как она ему.

– Твоя внутренняя сущность…

И сразу увидел, что шагнул не туда. В Эре вдруг возросла решимость – вот только для чего?

– … сделала выбор.

«Сорок четыре процента… пятьдесят два…»

– Она ошиблась.

– Она не умеет ошибаться.

«Шестьдесят восемь, семьдесят…»

Дрейк был прав, когда запретил ему приходить. Точнее, настоятельно не рекомендовал. Что-то шло не так, не туда…

– Я докажу, что Суть Мены не может определить мою судьбу. Я сама буду ее определять.

«Восемьдесят три, восемьдесят восемь, девяносто…»

Кайд знал, в каких случаях решимость возрастает до небес, – когда что-то приносят в жертву. С такой добровольно шагают на эшафот, прыгают с крыши, стреляют себе в висок.

«Я сама определяю свою судьбу».

– Ты не можешь изменить случившегося в ядре.

– Могу.

Зря пришел – теперь он понимал. Начальник не пустословил. Эра на грани, на самой тонкой, уже почти в полете.

– Я стану первой.

И она принялась что-то творить – он не сразу понял, что. Прощаться с тем, что являлось в ней ее любовью. Несмотря на боль, обиду, печаль, отпускала то, что могла отпустить. Как жертвенная богиня, мысленно расставила руки – уходи ненужное прочь.

– Эра, твои процессы нельзя изменить.

Зря он это сказал.

Решимость девяносто два процента – такой кроят мир на свой лад за считанные секунды.

– Нельзя?

Ее глаза смеялись поверх душевных слез.

– Смотри на это.

И вдруг принялась жечь себя изнутри – любящую свою часть. Ту, которая уже «принадлежала» Кайду, которая её саму предала. Объяла ее огнем, синим пламенем – принялась разрушать себе душу.

Синее пламя… Дварт давно не испытывал шока, но здесь вдохнул ужас. Этим пламенем истребляют часть себя, которую более не желают принимать. Отторгают через дикую боль, через «не могу», потому что перевешивает «больше так не хочу!». И значит, так не будет.

Столб на площади для ведьмы – она привязала себя к нему добровольно.

Огонь внутри Эры разгорался за считанные секунды, и лицо ее искривила агония. Адские судороги прошли через внутренности – она жгла себя. ЕГО в себе. Выжигала, вытравливала кислотой и плевала на то, что останется от нее самой. После закричала.

Нельзя! НЕЛЬЗЯ!

– Эра, остановись!

Она оставит себя калекой!

Настолько быстро, насколько смог, Кайд оказался у нее за спиной, усадил на ближайший стул, прижался сзади. Сжал одной рукой шею – жестко перекрыл кислород, вторую положил на лоб, мысленно влил из себя столько «воды», сколько смог… Лишь бы потушить.

– Что здесь происходит?!

Дрейк появился в ее квартире не один – с двумя помощниками. Моментально накинул, предупреждая любые изменения, на периметр квартиры озоновую сеть.

– Отпусти ее! Отойди! – скомандовал настолько жестко, что Кайда отбросило в сторону. – Девчонку в регенерирующий сон на сутки. Срочно! Откатить назад разрушительные процессы.

Эра уже лежала на полу без сознания… Дрейк смотрел на Кайда с ледяным выражением в глазах.

– Я просил тебя не приходить?

Но он приходил не ругаться.

– Просил?! Посмотри на нее.

Тело на полу светилось неестественным лазуритовым светом.